Тебя и свору хвалителей твоих покроет срамота, как Чермное море покрыло фараона со всем его воинством.
Брат мой! Друг мой! Заклинаю тебя: откачнись от поганых идолов, коим поклоняешься, и обрати лицо свое к богу единому и милосердому.
Засахаренное лестью сердце твое глухо к горю и страданиям народа.
Брат мой! Али забыл ты старую истину: от сытости тяжелеет мозг и каменеет сердце.
Гнусность и пороки мира сего ты пьешь, как воду.
Виден мне из окна старьевщик на мусорной яме – мешок его полон.
Пух юности облетел с сердца твоего.
За каждой строкой твоей, хромая, ковыляет злоба.
Когда-то легка, как голубиное дыхание, была строка твоя.
А ныне ты хрипишь, будто заржавленая граммофонная труба, от напряжения жилы вздуваются на лбу твоем, но – глаза твои лживы, душа пуста.
Над книгами твоими, как над падалью, жужжат мухи предвзятостей.
Мертвы страницы книг твоих, и в их замученных лицах нет ни кровинки поэтического румянца.
О, герой мелких побед, темных дел мастер!
О, толмач скудоумных идей. Ведь от книг твоих даже коровы – будь они грамотны – взвыли бы от скуки не своими голосами.
Оборвал своей ты песне крылья.
Крошево твоих тухлых мыслишек густо наперчено цитатами вождей.
Твоя книга – прейскурант пошлости.
Ты заклеймен похвалою этого прохвоста.
Счастливое словцо сиротливо жмется в угол.
В саванах страниц бредут скелеты замученных идей. [449/450]
