Борис Кожин, Светлана Внукова
Молодогвардейская, 66. Самарская студия кинохроники. Кто только в этот дом не приходил! Совершенно не-ожиданно на пороге мог появиться кто угодно…
1993 год, открывается дверь моего кабинета, а на пороге – князь Андрей Кириллович Голицын. Предводитель российского дворянства. Нет, нет, нет. Конечно, не один, и, конечно, я слукавил. Мне позвонили за день до этого и спросили, не будут ли на студии возражать, если придет Андрей Кириллович Голицын? «Ну о чем вы говорите!» – сказал я.
Позвонили. А кто позвонил? Дело в том, что долгие годы на студии работал начальником осветительного цеха Георгий Петрович Сапунков. Это был уже старик, и это был такой герой Достоевского. Человек очень тяжелого характера. Очень, но мне всегда казалась, что какая-то доброта в нем должна быть… должна…
Он со всеми судился. Со всеми. Он никогда не писал заявления в одном экземпляре. Скажем, на отпуск. Он всегда писал заявление в двух экземплярах. Чтобы ему вдруг не сказали, что он такого заявления не писал. У него были специальные папки, где он хранил все эти свои бумаги.
Работать с ним было очень тяжело, но осветителем он был экстра-класса. Он работал в свое время осветителем в театре Мейерхольда. Он долгие годы работал осветителем в нашем оперном театре. В сороковые годы, по-моему, сразу после войны, пришел на студию…
Был он из рода купцов. Его отец был известным купцом и занимался здесь производством, если мне не изменяет память, кирпича. Портреты Сапунковых – и отца, и сына – висят сейчас в музее города Самары на улице Фрунзе. А его сын, сын Георгия Петровича Сапункова, и его внук – члены Купеческого собрания. По отцу своему и по деду. Вот они-то и позвонили. И сказали, что принимают князя Голицына и сказали ему, что неплохо бы побывать на студии кинохроники, и тот согласился. А был он в Самаре вот по какому поводу.
В 1993 году исполнилось 40 лет великой княгине Марии Владимировне Романовой, в Самаре это отмечали, вот Купеческое собрание нашего города и пригласило князя Голицына, предводителя российского дворянства. Было это, если не ошибаюсь, в декабре, а в июне Романова Мария Владимировна сама посетила наш город.
В который раз открою историко-культурную энциклопедию Самарского края и прочту, что об этом написано.
«Мария Владимировна, урожденная Романова, по мужу – Гогенцоллерн. Дочь великого князя Владимира Кирилловича Романова. В мае-июне 1993 года совершила поездку по России. 5 июня посетила Самару. Побывала в Самарском купеческом собрании и на молебне в Покровском соборе». Приезжала она со своим сыном Георгием, мы визит снимали, и сюжет о нем помещен в одном из номеров киноальманаха «Самарская хроника».
Летом она приезжала, а день рождения у нее был зимой, и у нас его отмечали в Художественном музее на Куйбышевской улице.
Итак, на пороге – Андрей Кириллович Голицын. Говорит: «Мне хотелось бы с вами поговорить». – «И мне, – говорю, – хотелось бы».
И вот безо всяких фокусов, спокойно, мы поднялись с ним в зал, посмотрели несколько наших лент, возвратились в мой кабинет и поговорили, конечно. И этот разговор сняли на пленку – он согласился. Интеллигентный, милый, мягкий, необыкновенно вежливый человек. Образованный, чувствуется, очень. Аристократ. Аристократ духа, вот так бы я сказал. Это невозможно вытравить. Это в глазах, это в дыхании, в каждом слове, в каждом жесте.
Говорит: «Еще бы хотел приехать». «Приезжайте, – говорю. – Приезжайте. Посмотрим побольше фильмов, побродим по городу… А знаете, кстати, как называется улица, на которой стоит здание кинохроники? Молодогвардейская. А знаете, как эта улица называлась раньше? Она называлась когда-то Кооперативная. А до этого была Соборной. Соборной, и если вы по ней пойдете прямо, то дойдете до площади имени Валерьяна Владимировича Куйбышева. Там стоял знаменитый Воскресенский собор…» И вдруг он говорит: «Борис Александрович, когда эта улица будет снова Соборной, свяжитесь со мной – приеду тут же».
Потом, потом появились вот эти таблички на наших улицах. Таблички, где написаны сегодняшние названия улиц и прежние. Например, Молодогвардейская /Соборная, Куйбышева/Дворянская и т. д.
На студии снимался фильм «Тихое лето в Самаре». Об Артеме Веселом.
Артем Веселый – это псевдоним. Настоящая фамилия этого человека – Кочкуров. Николай Кочкуров.
Самарец, сын крючника, известный в 20-30-х годах писатель. В 20-30-х годах прошлого века, конечно. Прошлого.
Артем Веселый – это «Россия, кровью умытая», это «Гуляй, Волга», это десятки рассказов… Он тоже работал на заводе Масленникова, как и Валерьян Владимирович Куйбышев. Потом занимался журналистикой, вступил в РСДРП, служил на Черноморском флоте…
Удивительная совершенно фигура. Одну из дочерей своих назвал Волга, и на весельной лодке плавал с обеими в Астрахань. Представляете себе – на весельной лодке! Плыл, и если ночью лодка приставала к какому-нибудь большому городу на правом берегу, то он знал, что, конечно, это Саратов. А ниже – Царицын. Значит, плывет правильно – в Астрахань. Ночью не сбились с пути.
Вот о таком человеке мы и снимали эту картину «Тихое лето в Самаре» и разыскали одну из двух его дочерей в Москве, пожилую уже женщину, для того, чтобы она рассказала нам о своем отце.
Мы снимали фильм, а где герой жил, мы не знали. Мы знали, что он жил на улице Уральской. Уральская – это какая сегодня улица? А пройдите улицей Братьев Коростелевых и увидите, что ее прежнее название – Уральская.
Так вот, улицу мы знали, но дом…
«Я знаю, что отец жил на улице имени каких-то бра-тьев, – говорила нам дочь Артема Веселого. Мы ей подсказали и попробовали вместе с ней найти дом. Не удалось. Она ходила по улице Братьев Коростелевых, а мы ее снимали. Она ходила по улице Братьев Коростелевых, бывшей Уральской, разговаривала с людьми, которые здесь жили, говорила, что жила здесь ребенком, старалась сама вспомнить – не получилось. Дома мы не нашли, но дело не в этом. Дело в том, как она ходила по улице своего детства, как разговаривала с людьми, которых встречала, как рассказывала об отце…
Рассказывала о друзьях отца, рассказывала о Маяковском, об Уткине… Необыкновенно интересные вещи. Но не менее интересным было то, как она о них рассказывала.
У Кочкурова было несколько псевдонимов. Был и такой – Кочкур. Был псевдоним – Невеселый… «Какой же он веселый?» Так назывался выпуск нашего киножурнала «Современник». Картина картиной «Тихое лето в Самаре», но мы еще сняли и специальный выпуск киножурнала. Грустную документальную ленту…
Книгами Артема Веселого о Волге, о Гражданской войне зачитывались. В 38-м году Артем Веселый погиб. Был расстрелян.
Снова к началу. К началу нашего сегодняшнего рассказа.
В 1989, в 1990 году лихорадило всю Самару. На многих углах нашего города собирались подписи жителей, которые хотели, чтобы городу вернули его историческое имя. Тысячи людей подписывали письма инициативных групп. В 1990 году облисполком, председателем которого был Виктор Тархов, принял решение о возвращении областному центру его исторического имени.
В 1990 году такое решение наш облисполком принял, но надо чтобы этот документ был подписан в Москве. Ельциным. А дело кроме всего прочего еще в том, что за то, чтобы нашему городу было возвращено его историческое имя, ратовал Дмитрий Сергеевич Лихачев, который возглавлял Российский фонд культуры. И именно он, Лихачев, тогда опубликовал список городов, которым надо было немедленно вернуть их исторические имена. Назову первые три: Нижний Новгород, Тверь и Самара.
И Калинин снова стал Тверью. А Горький Нижним Новгородом. И Куйбышев стал Самарой. В 1991 году 25 января (это день смерти Валерьяна Владимировича Куйбышева) был подписан указ Ельцина Бориса Николаевича о возвращении нашему городу его исторического названия – Самара.
И безотносительно к этому событию, совсем безотносительно, вот что произошло. На студии раздался телефонный звонок. Ну, телефонный звонок на студии – это обязательно. Говорят: «Просят Кожина Бориса Александровича к телефону». Я беру трубку, милый женский голос: «Вам звонят из газеты «Яблоко». Борис Александрович, скажите, студия в прошлом году не снимала или в этом не собирается снимать фильм о женщинах? Мы – газета для женщин. Если да, то расскажите, пожалуйста. Прямо по телефону – к аппарату подключен диктофон».
Я говорю: «Пожалуйста. Пожалуйста, расскажу. Мы собираемся снимать фильм об одной очень загадочной, таинственной, совершенно потрясающей женщине. Вы себе даже представить не можете, какая это прекрасная, роскошная женщина. Вы даже представить не можете, какое у нее изумительное имя. Все вот думаем: удастся нам приблизиться к разгадке ее характера или нет…» «Ну, не томите! – раздается на том конце провода. – Не томите! Кто она? Назовите имя!» Я говорю: «Самара».
Это произошло буквально через день после того, как городу нашему вернули его историческое имя. Буквально через день. Ну, через два.
Хохотали на том конце провода необыкновенно. Говорили: «Опубликуем, непременно опубликуем». Я спросил: «Газету принесете?» «Обязательно, – сказали на том конце провода. До сих пор ждем. Было это, напомню, в январе 1991 года.
А теперь – постскриптум.
Прошло десять лет. А ровно десять лет когда миновало, наступил другой век. Даже наступило другое тысячелетие.
Вы знаете, путаницы было много. Много. Как только наступил 2000 год, многие стали говорить, что наступил XXI век. Это неверно. XXI век наступил 1 января 2001 года.
Так вот, ровно через десять лет после того, как Самаре вернули ее историческое имя, и наступил XXI век.
«Миллениум!» – на всех углах по всему миру писали. Миллениум (миллениум – это «тысячелетие» в переводе на русский язык). И вот мы вместе с Шубиным (он режиссер) снимаем первый в XXI веке, извините за каламбур, номер киноальманаха, миллениуму посвященный. Посвященный наступлению нового тысячелетия. Решаем пройтись по улицам Самары и поговорить с людьми. Спросить их, как они относятся к тому, что с января 2001-го живут в новом веке. Что ждут от нового века. Что они ждут от первого года века. От зимы, которая пришла к нам, первая зима XXI века. Что?
Радио, телевизор говорили тогда, что люди все в ожидании чуда. Ну, как же – смена тысячелетий. Обязательно, говорили по радио и телевизору, произойдет что-то не-обыкновенное. Вот о чуде мы тоже решили поговорить на улицах Самары. Ходили с микрофоном и у всех спрашивали: «Что ждут от нового века, и что такое чудо?» И нам отвечали.
Это был веселый, это был грустный, это был такой любопытный очень журнал. Многие нам говорили, что ждут от нового века новой жизни. Ждут, что жить станет легче. Какая-то женщина нам сказала, что у нее только что родился ребенок и что он будет жить всегда в XXI веке. Другая сказала, что собирается замуж и вот-вот будет свадьба. «А разве это не чудо?» – спрашивали они нас. – «Чудо – зима и Новый год. И новый век – чудо. И свадьба, и рождение ребенка…»
Какой-то ворчливый старик подошел и сказал, что хочет правду сказать. Мы ему сказали: «Скажите правду». Выяснилось, что он ничего хорошего не ждет от нового века. Что пенсия у него маленькая, что жить ему тяжело. Он очень злился, и на нас в том числе, и ворчливо повторял: «Чудо, чудо». И говорил, что ничего чудесного он не ждет.
Был январь 2001 года. Мы спрашивали и спрашивали, и вдруг – маленькая девочка в зимнем сквере. Очень маленькая. Лет четырех-пяти. Мы и ее спросили: «Что такое чудо?» И она, не задумываясь, весело прокричала: «Чудо – это йогурт!»
Волжская коммуна», 2 июня 2006 г.
